dubna_petrov

Полтора месяца на 131-м ЗИЛе

Часть 2

Начало здесь.

Погрузив экспедиционное оборудование и погрузившись сами в тентованный кузов 131-го ЗИЛа, мы направились к следующему объекту раскопок. Это был одиночный курган, расположенный на окраине поселка Наваринка в Агаповском районе Челябинской области. Ехать было очень холодно, ветер задувал через щели брезента, кончался сентябрь.

Курган, который нам предстояло раскопать, стоял на самом краю глубокого заброшенного карьера, расположенного на окраине села. Борта карьера размывались водой и постепенно обрушивались вниз, вместе с ними рушилась и насыпь кургана – не менее трети ее уже рухнуло, вскоре оставшаяся часть должна была тоже погибнуть. Если не раскопать этот курган в ближайшие годы – он просто перестанет существовать.

На вершине кургана стоял старый геодезический знак – тригопункт, большая металлическая тренога. Она тоже должна была вскоре обрушиться в карьер, поэтому руководителю экспедиции Сергею Геннадьевичу удалось получить в Екатеринбурге, в каком-то окружном управлении, разрешение на снос тригопункта. Однако при этом его обязали изъять зарытую в центре тригопункта металлическую капсулу, в которой содержались точные географические координаты и еще какие-то данные этого геодезического знака. Причем надо было не просто изъять ее, а, как рассказал нам Сергей Геннадьевич, «доставить в управление под вооруженной охраной». На его вопрос, – о какой такой вооруженной охране идет речь, ему ответили, что руководствуются послевоенной инструкцией НКВД, никакого более свежего документа по этой теме не существует.

Наш ЗИЛ остановился рядом с курганом. Сергей Геннадьевич высадил нашу команду из машины, распорядился мне идти к силосным ямам и нанять там бульдозер, а остальным – разметить через центр кургана одну бровку, параллельную краю карьера, сбросить в карьер тригопункт и аккуратно отыскать закопанную в его центре металлическую капсулу. Сам же руководитель отправился на машине в поселок – пытаться договориться о жилье, в котором мы могли бы остановиться на ближайшие пару дней.

Пока я бегал за бульдозером, металлическую треногу геодезического знака сбросили вниз, и она летела весьма высоко, поскольку карьер был изрядно глубок. Подошла техника, тракторист согласился поработать за две бутылки водки или их денежный эквивалент. За полчаса насыпь небольшого кургана снесли до материка, оставив только одну широкую бровку. В ее центре мы осторожно копали землю лопатами, пытаясь обнаружить металлическую капсулу. Никто не знал, какого она размера – наш начальник тоже был не в курсе и ничего не смог нам подсказать.

В итоге капсулу тригопункта мы нашли, она оказалась размером со стакан, была выполнена из железа и имела на крышке какие-то буквы и цифры. Однако, как оказалось, для обеспечения сохранности капсула была вмурована в огромный куб бетона, из которого торчала только ее крышка. С огромным трудом мы выворотили из земли этот куб объемом едва ли не кубометр, и выдолбили из него капсулу киркой и ломами. Однако под ним оказался еще один куб, а в нем – вторая капсула, вероятно, от более раннего геодезического знака. Выдолбили и ее. Снизу находился третий бетонный блок – уже без всякой капсулы, вероятно, он был своеобразным фундаментом. Этот, третий блок располагался уже в могильной яме. Когда мы ее расчистили, выяснилось, что он стоит на месте ноги погребенной в ней женщины. Больше ничего в яме повреждено не было.

Женское погребение в кургане относилось к сарматам – кочевникам, жившим в нашей степи около двух с половиной тысяч лет назад. Оно было великолепно – с сарматской женщиной, вытянутой на спине, лежали все вещи, которые должны были быть в богатом женском погребении: здесь было бронзовое зеркало, каменный жертвенник (археологи до сих пор выясняют, что это за штуки, поэтому название «жертвенник» довольно условно), железный нож, а ее шея была украшена великолепными, потрясающей красоты глазчатыми бусами.

Мы достаточно быстро расчистили, зарисовали и сфотографировали погребенье, сняли кости и вещи, упаковали их. Теперь надо было сделать контрольную прокопку дна могильной ямы – какой-нибудь интересный предмет мог по разным причинам оказаться существенно ниже уровня основного погребения.

И вот мы прокапываем штык – но материка не видно, под лопатой продолжает идти какой-то перемешанный грунт. Берем следующий штык – перемес продолжается. Начинаем третий – и тут появляются кости. Еще одно погребение, снизу под первым – получается, мы имеем дело с ярусным захоронением – достаточно редка вещь в сарматских курганах.

Новое погребение оказывается парным. Рядом, вытянутые на спине, лежат скелеты мужчины и женщины. В сопроводительный инвентарь женщины опять входит бронзовое зеркало, каменный жертвенник, глинянный сосудик и даже нраконечники стрел; с мужчиной лежат предметы конской упряжи, железный клинок и полный колчан прекрасно сохранившихся трехлопастных втульчатых бронзовых наконечников стрел. Захоронения были совершены две с половиной тысячи лет назад - в первой половине V века до н.э.

Сергей Геннадьевич заканчивает рисовать погребение. В поселке он смог добыть нам для жилья здание старой совхозной конторы. Там есть окна и двери но нет света – все электрические лампочки выкручены, вечером в деревне купить их нигде невозможно.

Солнце садится, мы начинаем паковать находки. Никогда в жизни я больше не участвовал в работах, в ходе которых за один день было бы найдено так много находок высокого, музейного качества – три сарматских погребения с богатым инвентарем в одной могильной яме! Вокруг кургана толпятся деревенские пацаны – они прибежали сюда, на другую сторону карьера, привлеченные слухами о работе археологов. Им очень интересно и хочется подробно рассмотреть наши находки, и тут Сергей Геннадьевич применяет замечательный ход. «Так, – говорит он, – мы не можем сейчас ничего показать вам подробно, нам надо всё упаковать и ехать в поселок. Мы остановились в старой конторе – приходите туда, и мы вам все покажем. Но там нет электрических лампочек, нет света – поэтому если хотите посмотреть находки – приносите с собой хотя бы четыре-пять лампочек». «А где мы их возьмем?» – удивляются пацаны. «Ну вы даете, – отвечает Сергей Геннадьевич, – я что, должен объяснять вам где в вашей деревне можно незаметно выкрутить несколько лампочек?». Пацаны все поняли и убегают в поселок, мы грузимся в машину и едем в том же направлении.

Старая контора встречает нас холодом и темнотой. Но пацаны не подвели – вскоре они прибегают с лампочками и наше временное пристанище озаряется светом. Показываем им наконечники стрел, глазчатые бусы – ребята в восторге, вещи действительно чрезвычайно красивые. Беседуем с ними за жизнь, спрашиваем, чем они занимаются. Они рассказывают, как ловят голубей на току и продают их живущим неподалеку китайцам по цене сигарета за голубя, китайцы их едят.

Тут надо заметить, что и с едой и с деньгами у нас на этот момент был полный швах. Идея приобрести у ребят голубей кажется очень перспективной – хоть какое-то мясо. Однако у нас нет сигарет – кончились, мы сами курим какой-то весовой табак, из которого вертим самокрутки. Показываем его пацанам, те сначала воротят нос, но потом соглашаются. Проходит еще полчаса, и мы уже ощипываем доставленных голубей, которых только что поймали петлями на деревенском току. Тушим голубей с картошкой – ничего, если отвлечься от того, что перед тобой не курица, а голубь, есть вполне можно.

Наутро Сергей Геннадьевич отправляет нас с Русиком на курган – сделать контрольную прокопку дна могильной ямы пока отряд собирается для дальнейшего маршрута. Мы копаем – но яма все не кончается, в ней обнаруживается еще одно, на этот раз – одиночное погребение! Это еще один мужчина – с оружием, конской упряжью, полным колчаном стрел. Машина подъезжает забрать нас с раскопа, однако отъезд отменяется – мы предъявляем начальнику новую находку и он принимается за ее расчистку.

К раскопу стягиваются местные жители – поселок взбудоражен слухами о находках, всем интересно увидеть и услышать, что же мы здесь обнаружили. Беззастенчиво объявляю, что все покажу и расскажу, если нам окажут вспомоществование в плане сигарет – и вот, за время экскурсии, сельские жители набирают по карманам для нас несколько пачек – здорово, хоть и на один день, но отряд избавлен от необходимости крутить самокрутки!

Все находки запакованы в картонную коробку, она установлена глубоко под деревянную лавку, лопаты и фотографические рейки свалены на пол кузова, мы залезаем в него и рассаживаемся на лавочки вдоль бортов. Поехали! Нас ждут курганы под поселком Малково в Чебаркульском районе – третий археологический памятник за эту экспедицию.

Машина продолжает движение и ночью. Очень холодно, сколько возможно людей набились из кузова в кабину. Она у ЗИЛа очень большая, но сейчас здесь сидит человек шесть и нам очень тесно – зато тепло. Внезапно в фарах машины на дороге появляется заяц. В нашем руководителе мгновенно вспыхивает охотничий инстинкт и он командует Юре – гони! Заяц несется по дороге, мы – за ним. Сложно сказать, что мы намерены делать с ним, когда нагоним – если ЗИЛ переедет зайца, от него останется мокрый блин, который невозможно будет отскрести от земли. Но азарт охоты уже захватил и водителя, машина мчится, заяц вот-вот будет настигнут.

Внезапно заяц отпрыгивает в сторону и скачками уходит с дороги в степь. «Поворачивай!» – кричит наш начальник, ЗИЛ поворачивает и погоня продолжается. Белый в свете фар комочек прыгает по кочкам, ревущая машина, мчится за ним, настигает его, внезапно толчок, удар – и ЗИЛ останавливается. Мотор ревет. Машина стоит. Колеса не вращаются. Заяц убежал.

Растерянные мы вылезаем из кабины. Водитель не может понять, что произошло. Первая мысль – подвеска развалилась. Он лезет под машину, щупает руками подвеску – вроде цела. Вторая мысль – отвалился кардан. Нет, кардан на месте. Что же произошло? Лишь некоторое время спустя загадку удается разгадать.

У нашего ЗИЛа был снят дополнительный карданный вал, передававший вращение с мотора на передний мост. При ударе, вызванном прыжком на высокой кочке, рычаг переключения мостов сдвинулся, и вместо заднего моста включился передний. А на нем не было кардана, поэтому мотор продолжал работать – но вращение на колеса больше не передавалось. К счастью, разобрались, погрузились в машину и поехали. Заяц остался цел и невредим в своей степи.

По дороге в Малково наш руководитель достал еще денег и мы немножко приободрились. Поселились недалеко от места раскопок, в Чебаркуле, в гостинице. Бедный технический персонал! Каждый день мы возвращались с раскопа в эту вполне приличную городскую гостиницу угвазданные в сырой земле донельзя, сколько после нас оставалось в номерах земли и всякой грязи – это просто ужас!

Сентябрь закончился, начался октябрь. Несколько раз по утрам мы заставали раскопы, заметенными снежком. В Малково строился коттеджный поселок, он попал как раз на место расположения средневекового гуннского могильника. Летом наши руководители вскрыли здесь замечательное, богатое погребение гуннской женщины – с китайским зеркалом, многочисленными бронзовыми и серебряными украшениями.

На нашу долю столь ярких находок уже не досталось. Мы раскопал два кургана, в которых располагались ограбленные катакомбные захоронения. Перед входом в одно из них лежало несколько жертвенных животных. В другом были найдены обломки железного меча – кажется, на этом наши находки в Малково исчерпывались.

К завершению полевых работ мы представляли собой интересное зрелище. Полтора месяца осеннего поля с начала сентября до середины октября выдержали не все. Те, кто остался, имели обветренные лица, растрескавшиеся пальцы и губы; они уже не обращали внимание на боль и на снег и разговаривали на раскопе практически исключительно матом. Облагораживающее влияние на отряд нашей единственной девушки закончилось – Света уже вернулась в Челябинск, точнее – была выслана туда начальством в приказном порядке, после ее отъезда оставшиеся студенты стремительно переставали бриться, умываться и разговаривать по-человечески.

Впрочем, все в этой жизни когда-нибудь кончается, закончилась и наша экспедиция. Ранним утром три последних ее участника вылезли из электрички на челябинском вокзале. Мы были обвешаны рюкзаками и всякими последними и самыми главными экспедиционными ценностями – фотоаппаратами, нивелиром и т.п. Я тащил большую картонную коробку с находками – здесь был и наконечник стрелы с Северного, и потрясающие бусы, зеркала и колчанные наборы из наваринского кургана, и обломки малковского меча. «Русик, – обратился я к последнему представителю нашего старшего состава, – а давай мы сейчас все по домам, душ примем, переоденемся – а часам к десяти подтянемся со всем этим барахлом в контору». «Естественно!» – отозвался Русик. Возможно, наш разговор, по благоприобретенной привычке, происходил в несколько других словах и выражениях, но смысл его был именно такой.

И вот я дома. Разбудив родителей, приняв душ и наскоро перекусив, я распаковал доверенную мне картонную коробку – и показал домашним некоторые из самых ярких наших находок. Никогда больше такие удивительные вещи не лежали у меня дома на столе – обычно все находки сразу поступали с раскопа в археологическую лабораторию, но тут выпал редкий и необычный случай. Стеклянные бусы нездешней красоты сверкали своими разноцветными глазками; россыпи прекрасно сохранившихся наконечников стрел, покрытых благородной патиной, лежали в руках.

Старые часы с маятником, висящие у нас в гостиной, показали полдесятого. Я упаковал обратно коробку с находками, надел зимнюю куртку и отправился в контору нашей организации. Одна из самых удивительных археологических экспедиций на моей памяти успешно завершилась.