dubna_petrov

Наш дом – лаборатория

В археологических лабораториях Советского Союза и последовавшей за ним Российской Федерации существовали – а, в определенной мере, все еще существуют – совершенно удивительные взаимоотношения сотрудников с тем местом, в котором они работают, и друг с другом. На протяжении многих лет и десятилетий наши лаборатории были для нас домом, а работающий в лаборатории коллектив – чем-то вроде большой патриархальной семьи: во всех аспектах этого слова, и в хороших, и в плохих.

Именно лабораториями до сих пор называют археологические подразделения высших учебных заведений во многих городах нашей страны. В советские годы устойчивым наименование для таких подразделений было «Лаборатория археологических исследований» такого-то института или университета, сокращенно – ЛАИ. Конечно, в музеях и академических институтах существовали профильные отделы и сектора, в немногих центральных университетах – кафедры археологии, но в целом по стране значительную часть археологических организаций составляли именно лаборатории.

К пединститутской лаборатории вёл очень впечатляющий путь. Зайдя в главный вход общежития и пройдя в другую сторону от вахты, надо было спуститься по узкой лестнице в подвал, а затем идти по сырым коридорам, оставляя по сторонам различные технические проходы и двери, пригибаясь, чтобы не разбить голову о проходящие сверху трубы и размещенные в разных местах вентили. Надо было миновать весьма основательный фортификационный зигзаг, используя который даже несколько тяжеловооруженных спартанцев смогли бы на многие дни остановить многотысячную персидскую армию, и только после этого ты оказывался в итоговом, тупиковом участке коридора, где было относительно сухо и несколько более светло, а по сторонам располагались двери склада, фотолаборатории, фондов, музея – и далее по вышеприведенному списку.

Правда, пединститутской лаборатории иногда можно было достигнуть и более простым путем – ее коридор заканчивался небольшой дверью, через которую можно было попасть на лестницу, выводящую прямо на улицу на задворках общежития. Однако эту дверь часто держали закрытой, чтобы в лабораторию не проник никто посторонний. Так что – «фортификационный зигзаг» ожидал нас весьма часто.

Чем занимались в лаборатории археологи и их помощники из числа школьников и студентов?

Обрабатывали коллекции находок, полученные во время раскопок и разведок – мыли и шифровали то, что не было еще в поле помыто и зашифровано (т.е. помечено соответствующим буквенно-цифровым кодом); составляли коллекционные описи, клеили разбитые древние сосуды, обрабатывали полуразрушившиеся металлические предметы.

Кроме того, все эти находки надо было зарисовать, а точнее вычертить по весьма строгим археологическим правилам; сфотографировать, описать, датировать и атрибуировать – определить, что это за предметы и когда они были изготовлены.

Полевые чертежи, сделанные на миллиметровке, надо было перевести на ватман – для этого использовались специальные светокопировальные столы, и отрисовать их тушью. Перед этим чертежи надо было выверить и в точности свести все профиля и планы.

Фотопленки, отснятые в ходе экспедиционных работ, надо было проявить, закрепить, промыть, высушить – и потом печатать с них черно-белые фотографии на большом увеличителе, при свете красного фонаря, который не засвечивал фотобумагу.

Когда все эти работы были выполнены – наступало время составления отчета.

     

Помимо работы над отчетами, археологи в лабораториях еще пишут статьи и монографии – без этого раскопанный материал остается фактически недоступен для исследований других специалистов. Кроме того, надо писать научно-популярные статьи и книги – чтобы не только коллеги-археологи, но и все люди, интересующиеся историей, могли узнать о результатах новых исследований древности. Надо заниматься вопросами сохранности и ремонта полевого инвентаря и оборудования, хранить от сырости, реставрировать и инвентаризовать фондовый материал и многое другое.

Современные археологические центры так или иначе изменяются в сторону большей похожести на зарубежные научные организации. Больше становится порядка – но при этом меньше остается тепла. Можно ли повернуть этот процесс в некоторой мере вспять, и, сохранив порядок, вернуть дружеское тепло общения и взаимопомощи? Уверен, что это зависит от того, каким путем будет дальше двигаться наша страна.

Если потребительские интересы и стремление заработать деньги сохранят свое значение в качестве основных ценностей обществ и главных стимулов трудовой активности – та археология, которую мы знаем и любим, всё больше будет уходить в прошлое, оттесненная новыми, функциональными системами взаимоотношений между людьми. Если же в России произойдет переоценка ценностей и работа вновь станет цениться больше, чем потребление – тогда, я уверен, наше археология еще вернется. Но в любом случае от сего часа и до конца жизни мои родные археологические лаборатории (даже те, которых уже нет) останутся моим домом.